МЫ ПРОТИВ ЭВТАНАЗИИ
Министр здравоохранения РФ В.И. Скворцова в интервью (прямой эфир на Радио «Комсомольская Правда» от 28 октября) высказала предположение о возможности введения эвтаназии в РФ при условии положительного решения этого вопроса на народном референдуме, подчеркнув, что этот вопрос - «решать населению»
Высказывания министра здравоохранения стимулировали горячее обсуждение в обществе вопроса о легализации эвтаназии в России. Мы взяли интервью у заведующей кафедрой биоэтики РНИМУ Н.И. Пирогова, профессора, доктора философских наук И.В. Силуяновой.
.
- Ирина Васильевна, как Вы относитесь к предложению министра обсудить этот вопрос?
Обсуждение вопроса об эвтаназии, конечно же, возможно. Тем более что вопрос этот обсуждается постоянно и систематически на занятиях по биомедицинской этике, на кафедрах анестезиологии, реаниматологии, интенсивной терапии, онкологии и других, в каждом медицинском университете.
Более того, вопрос об эвтаназии обсуждается уже с V века до нашей эры, с момента распространения Клятвы Гиппократа. Как известно, он утверждал: «Я не дам никому просимого у меня смертельного средства и не покажу пути для подобного замысла…». Эта позиция Гиппократа была и остается в течение многих веков основным морально-этическим принципом врачевания.
Еще совсем недавно, накануне принятия в ноябре 2011 г. Федерального закона Российской Федерации N 323-ФЗ "Об основах охраны здоровья граждан в Российской Федерации", обсуждение этого вопроса было очень активным в нашем обществе. Итогом и результатом этого обсуждения стала статья 45 «Запрет эвтаназии», где говорится:
«Медицинским работникам запрещается осуществление эвтаназии, то есть ускорение по просьбе пациента его смерти какими-либо действиями (бездействием) или средствами, в том числе, прекращение искусственных мероприятий по поддержанию жизни пациента».
- Что же послужило причиной тому, что глава Минздрава сегодня опять поднимает этот вопрос?
Во-первых, Вероника Игоревна не поднимала этот вопрос, она на него ответила в радио-эфире, просто прокомментировала.
Во-вторых, я уже пыталась это сказать, вопрос об эвтаназии – это «вечный вопрос» медицинской практики, который встает перед каждым врачом в каждой трудной ситуации. Я уверена, что и перед Вероникой Игоревной, как перед врачом-неврологом, через сердце которой прошли судьбы многих безнадежных пациентов, он не раз вставал. На этот «вечный» вопрос, как известно, медицинское сообщество давало «вечный» ответ: задача врача спасать и сохранять жизнь человека, а не убивать. Такой ответ дало в 2011 г. и наше Министерство здравоохранения и социального развития, которое активно принимало участие в разработке действующего закона "Об основах охраны здоровья граждан в Российской Федерации" и запрета эвтаназии, когда В.И.Скворцова была заместителем министра. Такой ответ всегда был принципиальным основанием социального доверия к медицине. В условиях кризиса социального доверия к нашей системе здравоохранения сегодня, ответ «да», означал бы окончательную потерю доверия общества к медицинскому сообществу. Вряд ли министр заинтересована в этом.
- Многие говорят, что легализация эвтаназии – акт милосердия. Это так?
Здесь происходит прямое манипулирование и искажение смысла христианских понятий «милосердие» и «благая смерть» (перевод с греческого термина «эвтаназия»). Да, моральная ценность «милосердие» включает в себя нравственное состояние жалости, которое испытывает и не может не испытывать человек по отношению к страдающему больному. Но это нравственное переживание не может быть основанием нарушения морального закона человеческих отношений – «не убий». Жалеешь – помоги, но не убей. «Благая смерть» - это умирание покаянное, непостыдное, мирное, а не реализация самоубийства с помощью убиения тебя врачом.
- Как Вы полагаете, может быть, активное обсуждение этого вопроса в нашем обществе сегодня продиктовано опытом других стран, где эвтаназия разрешена и легализирована?
Я не думаю, что пример таких стран как Нидерланды, Швейцария, Люксембург и Бельгия, может являться основанием коренного пересмотра национального закона России и фактором, формирующим позицию главы Минздрава. Россия отличается от других стран последовательным исполнением права на независимость в принятии решений, регламентирующих нашу жизнь.
- Есть такая поговорка - «qui prodest?»…
Когда видишь проблему – ищи кому выгодно. Кому это может быть выгодно в нашей стране?
Вопрос о легализации эвтаназии в вышеперечисленных странах решался, как правило, не на референдумах, а в парламенте и правительстве, где позиции многих ответственных лиц могли быть лоббированы интересами компаний по медицинскому страхованию, которым экономически невыгодно длительно содержать и финансировать медицинский уход и обслуживание умирающих пациентов. В условиях рыночной экономики вполне логично допустить возможность подобных действий со стороны страховых компаний и пенсионных фондов. Кто сможет отрицать, что экономическая выгода для этих организаций от организованного уничтожения больных, нуждающихся в длительном уходе и трате значительных материальных средств, не очевидна? Но заинтересованы ли в этом больные люди и врачи, которые в случае принятия либеральных решений будут обречены на уничтожение людей?
- Как Вы относитесь к тому, что этот вопрос должно «решать население», народный референдум?
Вопрос об эвтаназии решается не на референдумах. Он давно уже решен признанием жизненно значимой заповеди Божественного Откровения - «Не убий». Даже если провести некий «всечеловеческий референдум», он не сможет отменить моральные заповеди и законы. Моральные библейские заповеди – это универсальный закон человеческого бытия, обладающий абсолютной ценностью. Это абсолютная ценность определяется тем, что отказ от них будет означать отказ от самой жизни.
Моральные истины не принимаются голосованием, а даны человечеству Богом.
Они могут быть человеком признаны или отринуты, но исчезнуть они могут только вместе с исчезновением человечества.
Путь повсеместного признания эвтаназии - это путь именно к такому исходу истории.
Над интервью работала
Анна Бударина
© При перепечатке просьба ссылаться на orthodoxy.ru